Интервью Председателя Правления Б.Токежанова газете «Время»

- Болат Турганович, вы пришли в фонд на фоне скандала с предыдущим руководителем Айбатыром ЖУМАГУЛОВЫМ. Должность хорошая, я бы сказала, хлебная, но одна из тех, которые обычно называют расстрельными. Думаю, вы это прекрасно понимали. Почему согласились?

- На самом деле еще в 2016 году мне предлагали стать одним из заместителей председателя фонда. Тогда я работал в Минздраве и разрабатывал концепцию системы медицинского страхования. Я отказался, но продолжал консультировать своих коллег. И не предполагал, что сейчас мне могут предложить возглавить фонд. Меня пригласил к себе Алексей Владимирович (ЦОЙ, министр здравоохранения. - О. А.) и сказал, что моя кандидатура согласована. Для меня это было неожиданностью. А не согласиться не мог, поэтому я здесь.

- Что вы сделали первым делом, учитывая опыт предшественника? Почистили свои соцсети? Я листала ваш Фейсбук, когда готовилась к интервью. Изречения великих, принципы счастливой жизни - все чинно-благородно.

- У меня всегда была страничка только в Фейсбуке. Открыл ее в 2000 году, когда проходил стажировку в Англии. Оттуда ничего не убирал, а в других соцсетях не зарегистрирован.

- У вашей жены есть Инстаграм?

- Нет, и не было.

- Вы ей запрещаете его заводить, или она женщина негламурная?

- И не запрещаю, и негламурная. Мы оба простые, оба вышли из обычных семей, у нас нет родственников, которые занимали бы высокие посты.

- Давайте о фонде. Начав работать в этом году, фонд полностью себя дискредитировал. Судя по тому, что вы киваете, вы согласны с этим утверждением?

- На самом деле, да. Но посмотрите: в прошлом году проводилась активная работа перед запуском системы. С 1 января система обязательного соцмедстрахования (ОСМС) официально была запущена. Но с 19 марта, как только у нас началась пандемия, функции фонда были переориентированы, он начал работать как финансовый оператор средств, выделенных на борьбу с коронавирусом. В тот момент вводились новые медицинские услуги, нужно было рассчитать их тарифы, потребность в них, обеспечить финансовую возможность медицинским организациям перестроить свою работу из обычного режима в работу в кризисной ситуации, максимально обеспечить финансирование “СК-Фармация”, чтобы была возможность закупить необходимые лекарства. И сейчас все средства Минздрава, связанные с коронавирусной инфекцией, сосредоточены в фонде.

- Подождите, дело здесь вовсе не в коронавирусе, а в людях, которые руководили фондом в тот момент, и в механизмах его деятельности, оказавшихся совершенно нежизнеспособными. Теперь приходится разгребать то, что наворотили, давать интервью и пытаться убедить людей, что медицинское страхование - это не так плохо, как всем кажется. Я не права?

- Да, отношение к фонду резко ухудшилось из-за того, что были проблемы с прошлым руководством. Сейчас я пытаюсь наладить отношения в первую очередь с населением. Ранее фонд был закрытым. Политика, которую я провожу, - прозрачность. Потому что все средства, которые есть в фонде, - средства налогоплательщиков. И народ должен знать, на какие цели они тратятся. Ежемесячно мы даем эту информацию. За день в контакт-центр “1406” в среднем поступает 2400 разных обращений. Людям нужно объяснять, как работает фонд, понятным простым языком.

- Я обратила внимание на то, как много в своих выступлениях вы говорите про прозрачность и миллиард тенге, на который сократятся административные расходы. Ответьте мне, сколько фонд ежегодно получает на содержание?

- Порядка 9 млрд тенге - это содержание и головного офиса, и филиалов во всех регионах. В 2020 году мы приняли решение по оптимизации расходов на сумму более чем миллиард тенге по разным позициям.

- Каким именно?

- 119 млн тенге - экономия оплаты за счет сокращения штатной численности (головного офиса фонда. - О. А.) на 39 человек, в том числе трех управляющих директоров. Раньше у председателя правления было три заместителя и еще три управляющих директора, а в самом фонде - 19 департаментов. Проанализировали структуру и сократили их количество до 15, посмотрели функционал управляющего состава и упразднили должность трех управляющих директоров. Вместо них ввели одну должность - зам­преда по IT. Вместо семи топ-менеджеров теперь пять. Сокращены расходы на PR - это 102 млн тенге. В дальнейшем сумма экономии вырастет до 119 млн тенге, так как на стадии расторжения договор на размещение платных материалов в СМИ. Сокращение по IT-услугам - 180 млн тенге, по командировочным расходам - 100 млн тенге, по полиграфическим услугам - 31 млн тенге. Аренда офиса (здания, в котором располагается офис ФСМС. - О. А.) - 95 млн тенге. По аренде было много вопросов. Мы провели переговоры с собственником. Он согласился снизить ее стоимость с 6200 до 5900 тенге (за квадратный метр. - О. А.). Это большая сумма, учитывая то, что мы занимаем шесть этажей.

- Почему не переехать в здание поскромнее?

- Откровенно говоря, вы не первая задаете этот вопрос. В этом здании также располагаются другие подведомственные организации Минздрава, с которыми нам важно близко взаимодействовать. Поэтому было принято решение разместить фонд, Республиканский центр электронного здравоохранения, “СК-Фармация” в одном здании. При этом если смотреть стоимость аренды, то она не превышает аналогичных предложений в других районах города. Кроме этого мы сократили на 277 млн тенге капитальные расходы, в основном это касается приобретения мебели и оргтехники.

- Почему в таком случае вы продолжаете объявлять тендеры на их покупку?

- Вы будете удивлены, но вся оргтехника в фонде арендована. В настоящее время фонд имеет только 70 ноутбуков, которые были куплены в прошлом году. Я считаю, что целесообразно один раз закупить оргтехнику, а не платить ежегодно за ее аренду.

Такие расходы есть, поэтому мы будем и дальше их сокращать. Ведь сейчас преобразования затронули фактически только центральный аппарат, такую же работу мы проведем на уровне филиалов. Все это требует времени. Нужно идти выверенными шагами, чтобы за стремлением к экономии не пострадало качество работы. Я же сам экономист, бывший налоговик и ревизор и, когда занял эту должность, сидел и анализировал расходы.

- Сколько денег тратилось на заработную плату топ-менеджмента головного офиса фонда в начале года? Вы же наверняка смотрели эти цифры, когда заняли свой пост.

- Фонд оплаты труда семи топ-менеджеров в начале года составлял порядка 8 млн в месяц.

- У вас зарплата такая же, как и у вашего предшественника?

- Ниже.

- Намного?

- На 20 процентов. Это было требование Министерства здравоохранения. Сейчас идет сокращение зарплат во всем квазигосударственном секторе.

- Назовете свою зарплату?

- В моем контракте есть положение о конфиденциальности этой информации. Я принял на себя такое обязательство.

- Проверка деятельности фонда, которая началась после скандала с Жумагуловым, продолжается?

- Да, она идет. Деятельность фонда проверяют антикор, комитет внутреннего государственного аудита и Служба экономических расследований. Они проверяют деятельность фонда за все время его существования, с первых дней. До этого проводился только ежегодный аудит.

- Вы сказали, что сами внимательно изучили документы. Как вам кажется, проверка закончится возбуждением уголовных дел против бывших руководителей?

- Я бы не сказал, что там есть хищения или растраты, финансовые документы хорошо составлены…

- Можно хорошо составлять документы и заниматься хищениями. Одно другому не мешает, скорее, наоборот.

- Этот вопрос в компетенции правоохранительных органов. Но по тем документам, которые я смотрел, таких фактов нет.

- Вы с Жумагуловым встречались?

- Когда он мне передавал дела. После этого - нет.

- Он в стране?

- Не могу сказать. Не знаю.

- Давайте поговорим о разрыве между тем, что декларирует фонд, и тем, что есть на самом деле. Все мы видели, во что это вылилось в июне и июле. Люди платили за то, что им должны были предоставлять бесплатно - ПЦР-тесты, лекарства. Мои друзья, которые знали, что я будут брать у вас интервью, просили задать вам такой вопрос: “Где мои деньги?” Я к ним присоединяюсь.

- На самом деле, по тем функциям, которые предусмотрены законом, фонд проработал всего один квартал. После этого началась пандемия, и он перестроил свою деятельность. Когда я пришел, мы начали параллельно эту работу осуществлять, потому что это основная функция фонда (речь об оказании услуг населению. - О. А.).

- В нашей беседе коронавирус - как пробки в Алматы. У нас знаете как: опоздал на встречу, всегда есть отговорка - пробки. Я вас спрашиваю: “Почему система не работала?” Вы мне говорите: “Коронавирус!” Это не ответ.

- Но и списать его со счетов мы тоже не можем! Поэтому мы сейчас и активизировали эту работу. Возмущение населения мы принимаем. Деньги находятся в сохранности, они никуда не ушли. Они поступают на счет фонда в Нацбанке, управляет ими Национальный банк. Мы, как оператор, перечисляем их тем медорганизациям, которые заключают с нами договор и оказывают услуги населению. Да, в тот период были проблемы с доступностью медицинской помощи. Возможно, система была не готова. Она должна была реагировать гибко, но, к сожалению, этого не произошло, не хватало инфраструктурных мощностей и персонала. Поэтому сейчас, чтобы не допустить подобного, Минздрав и мы тщательно готовимся ко второй волне.

- Что за эти два месяца затишья изменилось? В случае повторной вспышки коронавируса история не повторится? Я имею в виду не приказы и постановления, которые в последнее время принял Минздрав, а именно эффективность их исполнения.

- Вы знаете, что принято решение о строительстве 13 инфекционных больниц, это три тысячи коек. До 15 октября часть из них должны сдать. Закупаются медтехника и автотранспорт. Обычные стационары будут принимать плановых больных. Для этого у нас средства имеются. Помните же, что Минздрав был вынужден принять решение о приостановлении плановой помощи. С 1 апреля по 1 августа ее как таковой не было, хотя многие пациенты в ней нуждались. Сейчас организовали мобильные бригады, которые выезжают на дом. Начали бесплатно выдавать пять препаратов, которые назначают амбулаторно. Минфин дополнительно предусмотрел свыше 200 млрд тенге на борьбу с ковидом.

- Но, опять же, все это теория, планы. Вопрос в реализации. В июле нам тоже говорили, что можно бесплатно сдать тот же тест ПЦР. Но ведь их не было, и даже беременным женщинам перед госпитализацией приходилось часами стоять в очередях в платные клиники. Проблема в том, что вы живете в своем мире на пятом этаже красивого здания в центре Нур-Султана и понятия не имеете, что происходит в каком-нибудь поселке в Мангистауской области.

- Не соглашусь. Я один из тех людей, которые в тот период находились в такой же ситуации. Я и моя жена переболели. И точно так же сталкивались с проблемами поиска лекарств, и ПЦР сдавали.

- Сдавали платно или бесплатно?

- Мои дети платно, а мы с супругой, как контингент медцентра управделами президента (больница, которая оказывает услуги госслужащим. - О. А.), бесплатно. Дети не болели, но тест сдавали, мы хотели удостовериться, что все в порядке. Тогда много говорили про бессимптомное течение. Лекарства покупали точно так же, как все. Искали их по городу. Вот вы говорите про Мангистаускую область, что я не знаю про регионы... Почти все мои родственники в Усть-Каменогорске переболели и тоже сталкивались с этими проблемами. Они спрашивали меня: “Почему нет лекарств?!” На самом деле система не была готова к такому масштабу инфекции. Не было препаратов, не было своевременного реагирования, сам процесс организации медицинской помощи где-то дал сбой.

- Вот как так: мы с марта готовились, а система не была готова?

- Не только Казахстан, но и весь мир не знал, что это за вирус. Весь мир столкнулся с теми же проблемами, что и мы.

- Но мы с вами говорим не про февраль-март, а про конец июня, июль, август.

- Тогда было самое большое количество заболевших, кроме коронавируса пошла пневмония, сами врачи начали заражаться. Это была большая нагрузка на систему.

- Это понятно, но у нас была возможность подготовиться.

- Согласен с вами. Надо было подготовиться и принять меры, как сейчас это делают.

- Люди требуют наказать экс-министра здравоохранения Елжана БИРТАНОВА и Айбатыра Жумагулова. Вы с ними согласны?

- Я не могу давать какую-то оценку. Для этого есть отдельные структуры, которые должны провести расследование. Елжана Амантаевича уже сняли с должности.

- А ваш предшественник?

- Я его (увольнение. - О. А.) не связываю с коронавирусом.

- С постами его жены в Инстаграме?..

- Я не буду комментировать. На самом деле, фонд выполнял свои функ­ции. Да, репутация пострадала. Сейчас мы хотим вернуть доверие к фонду своими правильными действиями в первую очередь в глазах пациентов. Наша конечная цель - защита их прав.

- Чтобы вернуть доверие, нужно, чтобы человек пришел в поликлинику и получил помощь - качественную желательно, которая ему положена.

- Мы этим и занимаемся. Перестраиваем систему так, чтобы медицинская помощь была доступна всем. Много вопросов и по работе поликлиник, и по качеству, и по зарплатам медицинских работников. Работаем по всем этим направлениям.

- Вы планируете внедрять механизм возмещения гражданам тех средств, которые были потрачены на покупку лекарств для лечения коронавируса, оплату процедур, диагностики? Не смог человек попасть в больницу, лечился сам, выкарабкался, все чеки сохранил - и фонд эти деньги возвращает...

- Основной принцип системы - это принцип обязательности. Каждый должен регулярно делать отчисления в фонд.

- Простите, но перебью. Как расшифровывается ГОБМП? Гарантированный (подчеркиваю) объем бесплатной медицинской помощи. Я взносы плачу, свои обязанности выполняю, но зачастую не могу получить даже ту услугу, которую государство мне гарантирует. И со страховым пакетом то же самое. Мне нужно на прием к эндокринологу, а в поликлинике говорят: “У нас его нет”.

- Но это проблема медицинской организации. В случае отсутствия врача они должны направить к другому специалисту.

- Эта проблема становится моей. Поэтому я и спрашиваю: может ли появиться механизм возмещения средств, потраченных из-за таких “проблем”?

- У нас солидарная система социального медстрахования - здоровый платит за больного. Я имею доход и плачу за тех, кто не имеет дохода. Эти риски перемешиваются. Система не накопительная. Поэтому такого механизма, о котором вы говорите, не преду­смотрено. Для тех, кто переболел коронавирусом и был вынужден тратить деньги на лечение, возврата (денег. - О. А.) нет. Но мы можем отправить их на постковидную реабилитацию - начали делать это с 1 августа. Люди потратили свои личные сбережения, поэтому мы предусмотрели для них такую возможность. Деньги на это есть.

- Не всех отправят на реабилитацию, да и болеем мы не только коронавирусом.

- На реабилитацию мы отправляем и другие категории граждан по разным заболеваниям. Но, повторяю, возврата средств не будет. Речь не идет о том, что накопления в фонде будут персонифицированы.

- Я не могу не спросить вас про приписки в Damumed. Есть мнение, что те 75,5 миллиона (сумма, на которую фонд выявил приписки) - лишь капля в море. Речь может идти о левых услугах на сотни миллионов тенге. Вы оценивали возможный масштаб проблемы?

- Возможно, эта сумма и больше. Ведь мы говорим о такой большой системе, как система здравоохранения. Поэтому сейчас мы перестраиваем бизнес-процесс, повышаем роль внутреннего аудита, работаем с пациентскими организациями. Чем больше таких фактов мы будем выявлять, тем лучше будет качество медобслуживания. Что касается 75,5 миллиона тенге, эти деньги мы удержали в тройном объеме. Они находятся на счетах в Нацбанке и будут использованы дальше на оплату медуслуг. Поэтому сейчас мы перестраиваем процессы так, чтобы приписки выявлялись автоматически. На самом деле их не должно быть, за этим должна следить служба внутреннего аудита в самих медицинских организациях, должны работать инструменты по контролю качества медицинских услуг. Это большой процесс.

- Насколько я понимаю, вы уверены, что летний коллапс не повторится. Система перестроилась и готова?

- Да, готова. Но мы видим по опыту Европы, что вторая волна будет более серьезной. Плюс сезонная вспышка гриппа и ОРВИ. Но мы извлекли определенный опыт. Думаю, что система отзовется и будет быстро решать возникающие проблемы.

- А если не отзовется? Покинете свой пост?

- Меня назначили сюда, чтобы повысить эффективность деятельности фонда. И я буду прикладывать все свои знания и опыт, чтобы это сделать. Да, повторяю, доверие населения к здравоохранению и самому фонду частично потеряно. Но мы хотим сдвинуть это с мертвой точки, в первую очередь защищая права пациентов. Проблем много, но мы не жалуемся - мы работаем.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА, Нур-Султан